Случайные заметки Андрея Ланькова

Не могу сдержаться. Только что Фёдор Тертицкий в разговоре замечательно описал линию Белого Дома (=новой администрации Байдена) в отношении Северной Кореи: “Политика грозного сидения на заднице». Хорошо.

А реформы в КНДР тем временем сворачивают. Очень даже энергично дали задний ход... Как в 2005 г.

В апреле 1998 года в окрестностях г.Андона занимались переносом группы дворянских захоронений XVI века. Обнаружилось, что тела похороненных естественным образом мумифицировались, в могилах сохранилась одежда и документы. Одно из погребений принадлежало Ли Ынъ-тхэ, скончавшемся в 1586 г. в возрасте 31 года. На его теле было обнаружено письмо, написанное его женой - лист бумаги, исписанный несколько поспешным, красивым почерком, по-корейски, алфавитным письмом. Это письмо я давно хотел перевести и выложить здесь. Это – одно из первых частных писем на корейском языке, известных нам (элита обычно писала по-китайски), и лингвисты нашли там какие-то интересные грамматические конструкции и фонетические особенности. Но дело не в этих конструкциях – совсем не в них. Вот текст этого удивительного письма, в моем несколько неряшливом переводе, абзацы произвольны.

Отцу Ли Вона, от его жены,

1-й день 6-го месяца года Пён-суль (1586 г.)

Ты всегда говорил мне: “Давай жить до тех пор, пока наши головы не поседеют, а потом умрем вместе». Как же получилось так, что ты оставил меня здесь одну, и ушел первым? Чьи слова теперь буду слушать я и наш ребенок? Как я буду жить теперь, когда ты ушел первым?

Как теперь тебе сказать мне о том, что у тебя на сердце, и как я могу теперь сказать тебе о том, что на сердце у меня?

Когда мы лежали вместе, ты ведь всегда говорил мне: «Другие пары также ценят друг друга, как мы, и так же любят друг друга, как мы? Другие пары – они, что, действительно похожи на нас?»

Как же получилось, что ты не подумал об этом, и ушел первым, оставив меня здесь?

Мой хороший, я просто не могу жить без тебя.  Я хочу уйти к тебе, как можно быстрее. Возьми меня туда, к себе.

Нет конца моему горю. Не может моя душа в этом мире перестать стремиться к тебе. Куда деваться моей душе, и как нам с ребенком жить теперь без тебя?

Прошу, прочти это письмо там, приди ко мне во сне (или видении – АЛ), и подробно все объясни. Я хочу услышать все то, что скажешь ты мне в моем сне, и поэтому я сейчас так пишу это письмо тебе.

Внимательно прочитай это письмо, и пожалуйста, поговори со мной. Ты ушел вот так, не увидев ребенка, который сейчас во мне, и не поговорив с ним. Когда ребенок родится, кого он будет называть отцом?

Моего горя не измерить, никого нет в мире, кому было бы так плохо сейчас, как мне. Ты сейчас в каком-то новом месте, и тебе там не так плохо, как мне здесь.

Внимательно прочитай это письмо, и явись ко мне во сне, покажи себя, поговори со мной. Я верю в то, что смогу увидеть тебя во сне или видении. Приди ко мне оттуда, и покажись так, чтобы никто не увидел.

Я так много хочу тебе сказать, но лучше закончу на этом.

( Collapse )

Разговаривал с умным парнем-беженцем (учится, наметился в аспирантуру). Интересная история - за немалую взятку его родственники стёрли его из "хочжока" (호적/戶籍), генеалогических записей о родственных связях, которые учитываются органами внутренних дел. Таким образом, он более не считается подозрительным "пропавшим без вести" (читай "находящимся в Китае или - упаси господь! - в Южной Корее беглецом"), а считается человеком, которого в принципе никогда не существовало. В результате у семьи нет проблем.

Его  же слова (сказанные при мне группе южнокорейцев): "Говорят,  что мы одна нация. Наверное. Но у меня был культурный шок, когда я сюда приехал, я ничего вокруг не понимал.  Мне было понятнее и привычнее в Китае (он, как и почти все эмигранты, провёл много времени в Китае как нелегальный мигрант - А.Л.), чем здесь. Здесь даже еда другая. То, что на Юге называют "традиционной корейской кухней", мало похоже на то, что считается "традиционной корейской кухней" на Севере. И язык. Конечно, это один язык, но у меня постоянно возникали ситуации, когда я просто не понимал, что мне говорят. И о чём".

Итак, потихоньку наступил месяц май, и с ним две годовщины – одна вполне круглая, а другая – не очень. 18 мая исполняется 29 лет с момент «событий в Кванджу», а 4 июня исполняется 20 лет со дня «событий на площади Тяньаньмэнь» в Пекине.

И вот недавно у меня брали длинное интервью для одной восточноевропейской газеты. При этом, в отличие от обыкновения, интересовались не столько Северной Кореей, сколько Кореей Южной, и Китаем. Поговорили хорошо, но журналист всё нажимал на то, какой Китай весь из себя недемократичный, «диктатура коммунистической олигархии» ™, одно слово. И всё противоставлял его  «Южной Корее, совершившей великое экономическое чудо» ™. Конечно же, ничего общего. Совсем ничего. Мдяяя... Ничего не оставалось, кроме как вспомнить об этих двух годовщинах.

В обоих случаях речь идёт о достаточно массовых выступлениях, направленных против авторитарного режима. По сути, режим Пак Чон Хи в Южной Корее и режим Дэн Сяо-пина в Китае были весьма схожи – даром что один называл себя демократическим и антикоммунистическим, а другой – наоборот, вовсю оразмахивал красными флагами. И там, и там речь идёт о типичной «диктатуре развития»: в экономике – рынок и частное предпринимательство, но под присмотром государства, в идеологии – гимны модернизаторству в сочетании с умеренным национализмом, в политике – авторитаризм (народ власти рулить страной не мешает, а власть в его дела не лезет). И там, и там события начались как мирное движение за демократизацию, свободные выборы и политические реформы, но были подавлены силой. И там, и там костяк движения составляло студенчество, но заметную роль играли более широкие городские слои. И там, и там власти заявляли, что подавление выступлений необходимо в интересах стабильности и продолжающегося экономического развития.

Даже количество жертв в Кванджу и на Тяньаньмэнь оказалось на удивление одинаковым. На Тяньаньмэнь участники событий (и их сторонники) говорят о «3-4 тысячах» погибших, а официальная цифра – 240 человек. В Кванджу восставшие поначалу оценивали число жертв в 2000, а власти - в 170 человек. Правда, в отличие от Тяньаньмэнь, в Кванджу со временем было проведено серьёзное расследование, причём проводили его бывшие повстанцы и их единомышленники, оказавшиеся у власти в 1990-е гг., так что сомнений в объективности нет. Как и следовало ожидать, правительственные данные были занижены, а данные левых правозащитников – завышены. Как и следовало ожидать, правительственные данные в итоге оказались ближе к истине, чем данные повстанцев. Так что реальная цифра, более или менее признанная сейчас всеми – около 210 погибших в Кванджу (некоторые неясности связаны с пропавшими без вести).

В общем – две на редкость похожие истории. Народ (точнее, молодая интеллигенция и часть горожан) сказал власти «дай порулить!», и в ответ получил по физиономии. И лозунги похожи, и масштаб, да и время примерно одно и тоже. Однако нельзя не отметить, насколько различается, так сказать, медийно-шумовой фон вокруг этих событий. Благо, сейчас базы данных газетных публикаций позволяют такие вещи легко посчитать – вот и посчитаем (с помощью ProQuest, если кому интересно). С 1995 г. и до настоящего момента в New York Times было опубликовано 106 статей, в качестве темы которых фигурировала Tiananmen Massacre (упомянута в abstract and/or citation). По поводу событий в Кванджу в той же газете обнаружено 15 публикаций, причём 12 из них появилось в 1995-96 гг., когда в Сеуле судили бывших президентов, которые был и организаторами расправы над восставшими.

Причина понятна: Китай – геополитический соперник США, а Южная Корея – совсем наоборот. Отсюда в внедрившееся в массовое сознание представление: "На Тяньаньмэнь лились потоки крови, а в Кванджу - так, постреляли немного".

Чтобы не было недопонимания: я не хочу сказать этим постингом, что использование лицемерно-морализаторских приёмов во внешнеполитической пропаганде характерно только для Запада (наоборот, его противники по этой части отличаются куда больше). Я просто напоминаю о необходимости видеть вещи в контексте. И помнить о цене успеха (принимать эту цену или нет - другой вопрос).

Продолжаю описание поездок по приграничью оба раза наш маршрут заканчивался в Даньдуне, китайском городе в нижнем течении Ялу-Амноккана.

Через Даньдун идут почти все поезда в КНДР. Фактически Даньдун для Северной Кореи -  главное окно во внешний мир. Город находится в трёх часах езды от Шэньяна, столицы провинции Ляонин (а также, де факто, главного центра северокорейских внешнеторговых операций).





Полагаю, что ночные фотографии Северной Кореи из космоса видели все (здесь или здесь, на последнем снимке. кстати, хорошо видно, как сияют в море флотилии японских и южнокорейских кальмароловов). А вот как это выглядит на поверхности. По сравнению со, скажем, Пекином или Шанхаем, Даньдун освещён не слишком ярко. Однако он всё равно кажется царством света по сравнению с северокорейским берегом, который утопает в кромешной тьме. Жёлто-оранжевое зарево в крайней левой части снимка указывает на расположение памятника Ким Ир Сена (памятник Дорогому Вождю ярко освещается до позднего вечера). Мост, соединяющий два города ночью выглядит сюрреалистично: кажется, что мост просто обрывается посередине реки. Дело тут в том, что китайская часть моста украшена разноцветными огнями, а северокорейская часть практически невидима в темноте. .

Между тем, многие ещё помнят времена, когда ситуация была прямо противоположной. До середины семидесятых Даньдун был городом трущоб и нищеты, и благолучные трёх- и четырёхэтажные дома Синыйджу (сильно ухудшенный вариант советских хрущёвок) смотрелись тогда просто образцом процветания.

( Collapse )
 </div>

Не так давно назад я повёл себя неправильно. Пришёл в ЖЖ к

fat_yankey, который как раз запостил шутливое высказывание – и вмешался со страшной серьёзностью. А вмешался потому, что высказывание (в его первоначальном варианте – сейчас оно отредактировано, о чём автор всех и уведомил) завершалось такой фразой:
 
Рождаемость в Европе и Америке падает, а в странах третьего мира - растёт.
 
Эта фраза ввела меня в неистовство, так как мы имеем дело с повторением очень распространённого мифа. В действительности рождаемость «в странах Третьего мира» ни фига не растёт. Падает она там, как и везде. Дольше всего держалась Африка, но с конца восьмидесятых рождаемость потихоньку пошла вниз и там. Я яростно вступил в спор, который и решил выложить здесь. Заблуждение уж больное распространённое «Европа вымирает, а мексиканцы рожают как кролики» (в действительности мексиканцы сейчас рожают меньше, чем французы и датчане). Население растёт, и будет расти ещё десятилетия, а вот рождаемость падает.
 
Несколько привожу текст в норму, а также убираю приступы сарказма, понтов  и наездов на собеседников, которые у меня, грешен, в ходе той дискуссии наблюдались. Реплики других участников – курсивом. Мои - обычным шрифтом.
 

 

Главное содержание социальной истории КНДР последних трёх-четырёх лет - это упорная борьба между государством и обществом. В целом экономическая ситуация заметно улучшилась по сравнению с 1996-2002 гг., но произошло это в основном (или даже исключительно) за счёт иностранной помощи, которая теперь поступает из Южной Кореи и КНР достаточно стабильно. Соответственно, правительство пытается восстановить старую систему управления и контроля, которая развалилась в 1995-2000 гг., во время голода. Восстановлена карточная система, хотя и работает она с трудом и не везде (в том же Вонсане карточки не отоваривали с октября 2007). 

В этой связи предпринимаются постоянные попытки ограничить рыночную торговлю. В 2005 г. был введён запрет на торговлю зерновыми на рынках. Точнее, такой запрет существует с 1957 г., но с начала девяностых его стали игнорировать. Рассчёт здесь на то, чтобы загнать людей на заводы. Если единственным источником питания станет официальный паёк, то людям ничего не останется, как идти на завод и за этот паёк там сидеть. Именно сидеть, а не работать,так как большинство заводов сейчас работать не может в принципе (нет топлива, энергии, запчастей, а зачастую и оборудование в Китай продали). Однако если люди сидят на заводе, а не болтаются на рынке, они находятся под присмотром и контролем, и власти так спокойнее. Однако сейчас ясно, что попытка запретить торговлю зерновыми на рынке полностью провалилась. Около года полиция пыталась ловить и гонять торговцев, но в конце концов власти махнули на всё рукой.

В последние месяцы с интересом наблюдаю, что получится с новым запретом из той же серии - запретом на торговлю для женщин моложе 50 лет. Ещё в 2006 г. ввели запрет на участие в торговле для мужчин, но это мало кого коснулось, так как в Северной Корее торговля - дело женское. С декабря 2007 г. запрет распространили на женщин моложе пятидесяти, стремясь загнать на предприятия (повторяю - в основном мёртвые) всех женщин допенсионного возраста.

Сообщения последнего месяца вроде бы подвтерждают предсказания скептиков. Торгуют по-прежнему. Иногда используют старых бабок как зиц-председаталей ("это у нас матушка торгует, а я просто помочь пришла!" - лыбится молодайка), а иногда нарушают нагло. По последним сообщениям, власти вроде бы начинают снижать напор. Судить рано, но кажется, этот раунд борьбы частной инициативы с  государственной властью оканчивается победой частной инициативы. Обычный в последнее время исход - хотя иногда бывает и по другому (например, контрабанду и походы в Китай на заработки удалось сильно поприжать, так что и у государственного контроля бывают победы)

С разрешения автора, зоолога и писателя Михаила Кречмара, выкладываю его путевые записки по Северной Корее. Северокорейская глубинка, увиденная с очень неожиданнйо стороны...

Вернулся из китайского приграничья, проехал вдоль почти всего Тумангана и части Амноккана (Ялу). Впечатления разнообразные, было очень интересно, рассказы о поездке будут и в ЖЖ, но не сразу и не всё. Скоро мне опять ехать, так что пока не до писания. Посему - только одно туристско-развлекательное замечание.

Мне очень понравился Шэньян. Если бы не пользователь  kiowa_mike  и пользователь  zhuzhella  то я бы этим городом не заинтересовался и проскочил бы его за пару часов. Однако, почитав их отзывы, решил уделить Шэньяну побольше внимания, и оказался прав. Единственное - всё равно было катастрофически мало времени.

Итак, Шэньян. По сути - слегка уменьшенный Пекин. Есть там всё, что есть и в Пекине. Запретный город? Пожалуйста! Хутунотрущобы? Сколько угодно! Шик-блеск-стекло-выпендрёж экономического бума? Повсеместно! Музеи? Да получше пекинских! Далее - список особо запомнившегося.

• Запретный город, именуемый как и в Пекине, 古宮. Шэньян был первой столицей Цинов, в те ещё времена, когда они были местными правителями и о владении Поднебесной не помышляли. Поэтому в 1620-39-е гг. они и построили там себе дворец - скромный, но почти как настоящий. В 1644 г., как известно, Цины переехали в Пекин, а дворцовый комплекс остался в Шэньяне. Шэньянский Запретный город много меньше пекинского, но в чём-то даже интереснее. Во-первых, он лучше сохранился. "Большой" пекинский комплекс в XX веке грабили и эвакуировали многократно. Шэньянский пострадал меньше, и это чувствуется - там сохранились интерьеры. Во-вторых, он меньше и не так забит туристами. Кстати, интересное впечатление: от ознакомления с ним ясно, что маньчжуры в те времена ешё оставались вполне дикарями не усвоили китайскую культуру, и в силу этого понимали дворец как просто очень большую избу. Жилые покои императора - просто сильно увеличенный в размере дом оседлого маньчжура, даже кухня и котлы присутствуют в помещении (да, опочивальня, кабинет и кухня совмещены)!
• Музей провинции Ляонин (遼寧省博物館). Новый, открылся в 2004 г., и является типичным представителем нового типа китайских музеев, образцом для которых служит музей шанхайский. В целом китайские музеи обычно на удивление неинтересны, не в последнюю очередь потому, что кураторы не знают, как подавать историю последних полутора веков. Впрочем, бедность тоже играет свою роль. Однако в шанхайском музее нашли как деньги, так и политически приемлимое решение. Острые проблемы обходятся естественным путём, так как экспозиция тематическая, и выбраны  минимально политизированые темы. По такому же принципу построен и Ляонинский музей, который даже архитектруно несколько напоминает шанхайский образец. Кроме того, денег не пожалели, и оформили опять-таки по-шанхайски, с этакой дорогой скромностью. Огромные и очень интересные экспозиции по: истории художественной яшмы; стеллам-эпитафиям (лежат там эпитафии почти всех киданьских императоров, некоторые - киданьским письмом); живописи и каллиграфии в исполнении китайских императоров; монетам и банкнотам; много-чему-ещё. Множество вещей, которых я никогда не видел. Есть аудио-гид на английском. В общем, если бы не самолёт, провёл бы там полдня. 
• Мавзолеи. В Шэньяне находятся гробницы трёх цинских императоров. Я побывал только в северном мавзолее (北陵公園). Мне понравилось даже больше, чем минские могилы. Плюсы те же - сохранность и малолюдство. Огромный парк, жёлтая черепица, красные и серые стены, вычурная резьба скульптур, и голубое небо... А говорят, другие мавзолеи ещё красивее.
  
  Ладно, остальное - потом...